2.2. «Маленький человек» и его хронотоп. Башмачкин и Петербург

Все представленные здесь художники замечательны, все мастера своего дела и мною нежно любимы. Выбирать сложнее. На представленных иллюстрациях - конфликт человека и власти, встреча двух миров.
Всем хороша выразительная и даже гротескная иллюстрация Кукрыниксов. "Значительное лицо" во всех отношениях значительно, Башмачкин жалок и ничтожен, интересно фрагментарное решение композиции... На первый взгляд, выбор падает на эту иллюстрацию. Она наглядна, но...
Подумав и посмотрев, я начинаю предпочитать Игнатьева. В иллюстрации Кукрыниксов как-то все слишком на ладони. Здесь же все сложнее и потому интереснее. Что-то в спине Акакия Акакиевича говорит не только о его ничтожности и задавленности, здесь есть иное: будто намек на какой-то порыв, иллюстрация к словам "решился" и "стараясь собрать всю небольшую горсть присутствия духа". Сам генерал ничем не примечателен, и если в двух других иллюстрациях он напыщен и пытается придать себе весомости уже своим видом, то здесь это делает антураж, как и описано в повести. Интересно, что ни Башмачкин, ни "значительное лицо" не имеют четких портретных характеристик. Этот прием заслуживает внимания. Во-первых, лиц этих значительных множество, как и башмачкиных, и конкретика вовсе не обязательна. А во-вторых, эта недосказанность дает еще и возможность домыслить персонажей, не навязывая.
Примечателен еще один прием, использованный Игнатьевым, - точка зрения. Мы входим в кабинет вслед за Башмачкиным, видим то, что и он, а не смотрим со стороны. Благодаря такому ракурсу и сам генерал перестает быть значительным, а становится даже меньше Башмачкина.
Сама манера рисунка - условность, легкие и свободные штрихи - придают особенную живость, динамику сцене.
Иллюстрация Шишмаревой по-своему хороша: она повествовательна, хорошо дополняет текст, раскрывает характеры героев. Она менее эпична, более камерна. Эффект рисунка, как известно, зависит в первую очередь от композиции световых пятен. Это то, что мы замечаем еще до движений и поз персонажей. В этом плане рисунок Шишмаревой в сравнении с двумя другими, где активно используется контраст и выразительность силуэтов, выглядит менее драматичным, более мягким. Отмечу, что не достает здесь дистанции между персонажами, так удачно подчеркнутой на двух первых иллюстрациях.
P.S. Гораздо более сильна у Кукрыниксов иллюстрация "Смерть Башмачкина". Вот здесь истинный высокий трагизм.

Для иллюстрации повести Н.Гоголя "Шинель" я бы выбрала работу Кукрыниксов. Она мне кажется наиболее выразительной. Весь передний план занимает фигура "значительного лица". Лицо его обозначено в профиль. И этот профиль ярко очерчивает раскрытый в крике рот, сдвинутые в гневе брови, гордо запрокинутая голова и завитой вихор. "Значительное лицо" напыщенно стоит, подбоченясь одной рукой и опершись о стол другой.А в глубине картины, на заднем плане, в углу - фигура "маленького человека". Он действительно мал по сравнению с героем первого плана. Его поза тоже весьма красноречива: носки вместе, колени согнуты, руки по швам, лицо опущено, подбородок вытянут, глаза смотрят вниз. 

На иллюстрации есть и второстепенные лица. Одно наполовину - со стороны первого плана, и второе - наполовину, со стороны заднего плана. В обоих случаях - подобострастие и боязнь. И половинчатые лица тоже говорят о многом: все, кто находится в этом кабинете или даже просто заглядывает в него, теряют свою полноценность.

"Маленького человека" от "значительного лица" отделяет определённое пространство. Эта пустота кабинета, длинная дорожка, пространство, которое не может преодолеть "маленький человек". Его просто не пускают туда.

 Думаю, что главным для каждого художника было показать раболепие Башмачкина и чванливость и высокомерие генерала.

Отличие иллюстраций в той форме страха, которое внушает генерал Башмачкину. У Кукрыниксов это откровенный хам, гневливый и громоглассный, цель поведения которого - подкосившиеся колени недостойного, осмелившегося войти, произносить что-либо в его присутствии и даже просить! У Игнатьева перед нами высокомерный (стоящая фигура) сноб на фоне портрета царя. Он не повысит голос, не употребит грубого слова, но речь его или даже молчание будут пропитаны брезгливостью и недоумением: "Как посмел?!". Башмачкин на этом рисунке безлик. Но спина! В ней что-то решительное угадывается .и даже сопротивляющееся. Возможно это мундир придает решимости! У Шишмаревой перед нами большой барин. Голова закинута назад, рот сжат, руки вцепились в кресло. Вся фигура демонстрирует нежелание слушать, говорить и вообще заниматься неприятным человеком. Башмачкин вопреки такому приему пытается донести свою просьбу до сознания генерала. Спина его привычно склонена, жест левой руки говорит о несвойственной решительности. Наиболее удачной иллюстрацией считаю работу Инатьева и Кукрыниксов. У Шишмаревой образ Башмачкина, на мой взгляд, не достаточно выражает замысел автора.

Большую часть первой иллюстрации занимает "значительное лицо". Его поза внушительна: одной рукой упирается в бок, другой опирается о стол. Недовольное выражение лица. Он является воплощением таких понятий, как сила, власть, горделивость. Его цвета тёмные, сам он - груб и огромен, и даже возникает ощущение, что ему хочется, чтобы его было больше, он хочет занять, поглотить больше пространства. Он хочет быть именно значительным и важным для всех.
Ему противопоставлен маленький, сгорбившийся Башмачкин. Одежды Акакия Акакиевича - светлые. Скорчившийся, чуть присевший под влиянием грозного, распрямившегося генерала, он занимает совсем немного места.. Голова опущена, подавленый, он немного наклонился вперёд. 
На картине присутствуют ещё два персонажа. Это - испуганный знакомый генерала, тоже как будто бы сгорбившийся, с подавленным видом, и секретарь за спиной Акакия Акакиевича.
Мне кажется, секретарь является продолжением "значительного лица", его силы и власти. Он стоит в дверях, и, быть может, это показывает безвыходность положения Башмачкина, его горе и его одиночество в своём горе: рушатся его последние надежды, его окружает "тёмное, холодное и злое".

Следующая картина - картина Ю. Игнатьева - изображает обоих персонажей словно на равных. Их цвета, их рост, их положение - Башмачкин изображён лишь чуть ниже "значительного лица", немного сгорблен. Эта картина разительно отличается от предыдущей.
Генерал опять же является главным на картине. Здесь изображён молодой человек, не так давно получивший генеральский чин. Он тонок, о его душе говорит изящный подсвечник и картина.
На картине мне он кажется немного растерянным, может быть расслабленным - об этом говорит его поза. Он смотрит внимательно, без злости, гнева.
Лица Башмачкина не видно - лишь полусогнутые руки, лысина выдают его.
Иллюстрация Ю. Игнатьева мне очень нравится, поскольку она показывает этих людей на равных. И образ генерала - ведь в тексте рассказывается, что это был добрый человек, не лишённый совести, голову ему вскружил генеральский чин. Но только в данный момент, мне кажется, он должен выглядеть иначе, он должен быть чуть грубее и больше. Ощущения значительности не возникает, на картине он мне кажется даже чуть растерянным.
Сравнивая эту картину и предыдущую, мне хочется написать, что "значительное лицо" должно оказаться средним между предложенными художниками образами. На первой картине не проглядывает его душа, не проступает, на первой картине он - грубость. И окружающие предметы тоже грубые, простые, бездушные. На второй же - что-то другое. Если бы я не знала, о чём повесть, то не поняла бы генерала по картине.

Последняя картина - картина Т. Шишмарёвой. Здесь Башмачкин является главным лицом, он наклонился вперёд, к генералу, объясняя случившееся. Генерал отстранился от него, однако выражение его лица говорит о том, что он чувствует возмущение, "как этот маленький человек смеет с ним говорить?" Эта картина для меня сложнее предыдущих. Башмачкин стоит очень близко, он словно вторгается в личное пространство "значительного лица", но делает это с надеждой и без злобы. Он искренне верит, что генерал ему поможет, поэтому он так выглядит, поэтому он подошёл так близко. А генерал слушает, он отстранился и кажется, что пройдёт мгновение, и он в гневе поднимется, начнёт отчитывать и топнет ногою.

Главное в идее Кукрыниксов - противопоставление "значительного лица" и Акакия Акакиевича. Они  показывают положение Башмачкина, бесчувственность, горделивость, желание произвести эффект и быть значимость в глазах других генерала - и какими губительными оказываются это желание, это равнодушие к другим и себялюбие!
Главная идея следующего художника не противопоставление. Я бы сказала, что она показывает, что Башмачкин и "значительное лицо" - люди, они равны, что чин является препятствием между людьми, которое губит в человеке всё настоящее и человеческое. Это настоящее, живое где-то ещё чуть теплится в душе человека, который недавно стал "значительным лицом", хотя и обнаружит себя лишь после случившегося. Её бы я назвала более выразительной.
Но для книги, мне кажется, больше подходит следующая иллюстрация. Она показывает и самого Башмачкина - его надежду и его сущность, и генерала - его возмущение, его отстранение. Она передаёт момент, у которого несложно угадать продолжение. Она показывает обоих героев - а на предыдущих картинах Башмачкин оттеснён. Да и генерал видится не совсем полно - на первой картине грубо и важно, на второй он утончённый. А здесь - неоднозначный. Герои изображены интересно и необычно.

Наиболее выразительной мне кажется иллюстрация Кукрыниксов, потому как она в достаточной степени включает в себя и трагизм, и комичность.  На переднем плане самодовольная фигура значительного лица, с выпяченной грудью, в театральной позе – все преувеличено.  В дверях маленький, сгорбленный от робости, Башмачкин, про которого Гоголь скажет «исчезло существо», как будто он и не человек вовсе, до того он жалок, и места на картине он занимает чуть.

Для иллюстрации повести Гоголя выбрала картину Кукрыниксов. Здесь художник раскрывает тему трагичности существования "маленького человека" и самодовольство, властолюбие "значительного лица". На переднем плане показана фигура "значительного лица".Мы видим его в профиль: выражение лица, поворот головы, расположение рук, ног. Все говорит о его величии, значимости, поэтому такой важный вопрос для Акакия для него пустяк, его не стоит рассматривать, да и сам проситель для него пустое место. Башмачкин на фоне огромного кабинета, дверей, огромной отдаленности от "значительного лица" представлен маленьким, щуплым, сгорбленным, голова опущена, взгляд исподлобья, руки согнутые в локтях,на нем  потрепанный пиджак, все что осталось от старой шинели после ежегодных ремонтов и большой страх в глазах. Показаны и второстепенные герои: мы видим часть лица сидящего и часть человека заглядывающего в кабинет из любопытства. Они явно привыкли подчиняться и во всем соглашаются со "значительным лицом", им также неприятен Башмачкин и его странная просьба.

Вторая иллюстрация (художник Игнатьев) тоже интересна. Здесь на переднем плане поставлен Башмачкин, чтоб мы увидели насколько он мал и как незначительна его судьба. Важность "значительного лица" представлена не столько внешним видом, сколько размером кабинета, его обстановкой и картиной, возвышающейся над ним.

Иллюстрация Шишмарева не так выразительна. Герои находятся на близкой дистанции друг от друга. Кажется, что герои о чем-то беседуют. Замысел Гоголя был другой.

Для иллюстрации повести Гоголя я бы выбрала работу Кукрыниксов. Именно в ней я ощущаю всю полноту характера и положения Акакия Акакиевича: он смешон и несчастен, трагичен и комичен. Только в ней  я чувствую гоголевское сострадание, ведь, помните,  в "Выбранных местах...": " Как полюбить людей? Душа хочет полюбить прекрасное, а бедные люди так несовершенны, и в них так мало прекрасного!"

У Ю.Игнатьева мне кажется главной идея иерархичности мира людей, подчиненности одних другим. Т. Шишмарёва делает акцент на проявлении угодничества, чинопочитания, лицемерия "нижестоящего" лица пред лицом значительным и важным.

Иллюстрация Кукрыниксов вскрывает  "социальные нарывы" общества, общества, в котором  нужно напоминать, что "и крестьянки любить умеют, где  "человека человек послал к анчару властным взглядом...", где чиновники 14 класса - "сущие мученики"... Для меня версия Кукрыниксов - символ несовершенства мира,  в нём  главное -  шинель, но не его обладатель.

         Для иллюстрации эпизода "На приеме у значительного лица" я выбираю работу Кукрыниксов. Необходимо обратить внимание на так называемый вид героев. Акакий Акакиевич похож на гармошку, сгорблен, согнут в три погибели: голова опущена - сгорблен - слегка согнуты руки в локтях - согнуты колени (эффект усиливается за счет "оттопыренных" широких брюк в области колен) - ноги прижаты. Он жалок. Кажется, что А.А. сейчас заплачет. Значительное лицо имеет величественный вид и похож на полководца. Он смотрит вдаль, в другую сторону. В то время, как взгляд А.А. обращен на него. Величественна и бесцеремонна его поза: руку в бок, другой оперевшись и согнув колено, "полководец" разрабатывает план боевых действий и журит солдата. Комичность его позе придает "хвостик" мундира. Маленькие штанишки с карманами (!!!) на раздобревшем теле делают акцент на то, что значительное лицо некогда было незначительным. Ели провести линию от головы А.А. и до головы З.Л., то они окажутся на одной линии. Что же так негодует З.Л.? Боится отголосков прошлого? Боится стать вновь незначительным? Ведь он еще не возвышается над остальными.

П.С.:

         На работе Ю. Игнатьева видно, что З.Л. возвышается над А.А.. З.Л. давно не мелкий чиновник, ему не понять беды маленького чиновника, маленького человека. Значительность З.Л. придает картина на заднем плане: офицер на скачущем коне. Не напоминает ли она Медного всадника, а бедный А.А. - Евгения, пришедшего поговорить с железным идолом? Итог одинаков: безумие настигает после разговора обоих героев. З.Л. встревожено появлением А.А. Башмачкин на этой иллюстрации менее сгорблен, не одет в мешковатую одежду – не пытается спрятаться. Он пришел получить ответ на свой вопрос. З.Л. выбирают "крепкую" позу: ноги на ширине плеч, руками опирается на стол. Он не сдвинется с места.

На работе Т. Шишмаревой в отличие от предыдущих между А.А. и З.Л. нет пропасти. А.А. осмеливается подойти к столу З.Л.. Если провести линию от головы А.А. до головы З.Л., то окажется, что А.А. выше своего собеседника. А.А. смелее, он не кажется несчастным. Тело З.Л. от такой смелости отклонено назад. Он хочет встать и опирается руками в подлокотники кресла, но не может. Здесь доминирует А.А., и такой А.А. добился бы разрешения своей проблемы.

Больше всего, по-моему, подходит картина Кукрыниксов. Она лучше показывает незначительность маленького человека перед значительностью большой системы.

Итак, образ "маленького человека" . На картине Кукрыниксов бедный Акакий Акакиевич занимает приблизительно всего лишь 1/10 части всей картины. Он так вжался, съёжился, что кажется сейчас просто растворится в дверном проёме. В то время, как  значительное лицо подавляет  своим "картинным" объемом, позой. На картине  Ю. Игнатьева также не случайно изображен Башмачкин ростом ниже вельможи. К тому же его значительность усиливается портретом императора на заднем плане... Акакий Акакиевич раздавлен самой системой... Иллюстрация Т. Шишмарёвой также вызывает неподдельный интерес. Художник нашел оригинальное композиционное решение - значительное лицо, даже сидя,как бы возвышается над маленьким человеом, бедным чиновником...точнее, они одного роста. И, простите за тавтологию! в лице значительного лица читается полное равнодушие к просящему....

Мне ближе иллюстрация эпизода в трактовке Кукрыниксов.

Я бы выбрала иллюстрацию Кукрыниксов. Почему? У Гоголя "толстые" и "тонкие" как принадлежность к определенному классу. На этой иллюстрации отчетливо видно.

В попытке определить для себя наиболее выразительную иллюстрацию из представленных для фактически переломного момента в судьбе главного героя "Шинели", я обратилась не к сравнительному анализу рисунков (поскольку каждый из них, на мой взгляд, наглядно отражает главную идею повести - ненависть к общественному строю и невозможность бытия в ней "маленького человека"), а скорее к более глубинному соответствию изображения персонажей писателем и художником.
Признаться, обратившись к тексту повторно спустя несколько лет, я испытала по отношению к Акакию Акакиевичу не просто жалость, а жалость пронзительную, щемящую, безоправдательную. Герой, которого и главным героем назвать язык не поворачивается, с которым все чаще вяжутся слова "ничего не известно", "никто не мог припомнить", тенью появившийся на службе и ушедший с нее, даже не обратив на себя внимание. Не просто общество унизило и подавило в этом "существе, никому не дорогом" крупицу той радости, впервые испытанной им на пятом десятке - он будто бы изначально родился уже жалким и мелким, без стремлений, без внятной речи, без способности творить что-то большее, чем пресловутое копирование букв. Весь его образ, всё существо - образ определенно трагичный, но трагизм этот не возвышенный, а, напротив, максимально приземленный, жалостливый,втоптанный в землю. Исходя из данного видения психологизма Акакия Акакиевича, мне кажется точной и атмосферной иллюстрация Кукрыниксов. Все в ней - и разобщенность общественного порядка, и гротескное изображение спеси и позерства "значительного лица", и композиционная расстановка персонажей, и, в то же время, комичная простота и прозрачность, но главное - вся сущность бедного Башмачкина, его "сгорбленная" судьба, безнадежное положение, он стоит, боясь сделать шаг, он беспомощен и унижен. Глядя же на иллюстрацию Т.Шишмаревой, драматизм безысходности Акакия Акакиевича улетучивается, здесь пред нами вопрошающий чиновник, пусть робкий и застенчивый, пусть обескураженный и взывающий, но не пронзительно жалкий. Художник композиционно сокращает как расстояние между Башмачкиным и значительным лицом, так и разделяющую их социальную бездну, что сильно смягчает кульминационный трагизм, заложенный текстом. Оттого, на мой взгляд, иллюстрация Т.Шишмаревой не в полной мере точна с точки зрения психологизма восприятия персонажей, хотя визуально полна шарма, цветового контраста и красоты линий.
Мне кажется весьма не случайным выбор Н.В.Гоголем названия произведения. Шинель в повести - не просто вещь, здесь она - яркий символ, символ как бедности, так и мечты, взрощенной в бедности. Несколько абзацем отведено на её подробнейшее описание, она словно прорисована авторским слогом, она оживает ("с этих пор как будто бы он женился" на шинели), становясь практически главным героем повествования. Примечательно, что Петрович "вышел вслед...,долго еще издали смотрел на шинель, а потом пошел еще нарочно в сторону, чтобы...посмотреть еще раз на свою шинель с другой стороны, то-есть прямо в лицо". Именно Шинель, а не Башмачкин, приходит к значительному лицу на иллюстрации Ю.Игнатьева, "ее лицо" предстает перед этим высшим ценителем строгости. Данный композиционный выбор художника я нахожу крайне утонченным и глубинным. Оба персонажа лишены четких черт внешности, противопоставлены их поза, рост, здесь мы внимаем встречу двух символов - "маленького" человечишки в образе шинели и не менее ничтожного, но все же значительного лица, одного из сотен тысяч лиц, считающих себя значительными. В данном рисунке - иллюстрация центрального конфликта всех "петербургских повестей" Гоголя, что делает его наиболее ценным и проницательным.

Сравнивая изображения кульминационной сцены повести Н.В. Гоголя "Шинель" художниками Кукрыниксами, Ю. Игнатьевым
и Т. Шишмарёвой, можно увидеть разную позицию иллюстраторов относительно действующих лиц.
Кукрыниксы стоят за спиной значительного лица и видят "смиренный вид Акакия Акакиевича и его старенький вицмундир". Значительное лицо предстает в точности, как его описывает Николай Васильевич Гоголь: "Тут он топнул ногою, возведя голос до такой сильной ноты, что даже и не Акакию Акакиевичу сделалось бы страшно". Наиболее близкой тексту, а значит и подходящей для иллюстрации повести Гоголя, на мой взгляд, является данная иллюстрация. Еще и не читая произведения, можно предположить и догадаться в общих чертах о сути происходящего.

Юрий Михайлович Игнатьев, напротив, предпочел остаться за спиной Башмачкина. Акакий Акакиевич только вошел, он видит (и мы вместе с ним) строгого, солидного и величественного генерала. Наиболее выразительной, по-моему мнению, является данная иллюстрация. Почему? Если бы лишились мы шинели, как Башмачкин, то входя к значительному лицу, питали бы надежду, что нас выслушают и, непременного, помогут!

Что же касается последней иллюстрации - Татьяны Владимировны Шишмаревой - то можно предположить, что художник выступает здесь в роли зрителя, например, одним "недавно приехавшим старинным знакомым и товарищем детства, с которым несколько лет не видался" наш "генеральский чин". И видит этот товарищ наших героев немного сбоку, ведь сидит он чуть позади генерала и внимательно смотрит, как несчастный Акакий Акакиевич пытается изъяснить значительному лицу "что была-де шинель совершенно новая, и теперь ограблен бесчеловечным образом, и что он обращается к нему, чтоб он ходатайством своим как-нибудь того, списался бы с господином обер-полицмейстером или другим кем и отыскал шинель".

Моё мнение по поводу наиболее выразительной иллюстрации к повести основано на практике изучения произведения с обучающимися: поскольку «Шинель» Н.В. Гоголя входит в программу средней школы, а это возрастная категория от11 до 13 лет, то изображение должно быть максимально понятным, ярким и запоминающимся. А после прочтения данной повести более правдивой, наглядной и достоверной будет, по моему мнению, иллюстрация Кукрыниксов. Само по себе произведение вызывает шок, недоумение, жалость, сочувствие к Акакию и к обстоятельствам его жизни, а на иллюстрации Кукрыниксов главный герой явно соответствует, сложившемуся при чтении образу: опущенная голова, скованность, повиновение, несчастный вид, бедное одеяние. Здесь и «значительное лицо», занимающее значительное место даже на иллюстрации, и которое чувствует еще большую свою весомость в присутствии собеседника, который изображён тут же и представляет собой не самодостаточную личность, а зависимую, подчиненную, он преднамеренно изображен правее, не целиком и, будто подпираемым локтём горделиво подбоченившегося "значительного лица".

Иллюстрация Кукрыниксов будет понятна многим , она легко привязывается к сюжету. Здесь все персонажи заняли своё место. Это более традиционная позиция.

Но мне ближе всего Ю. Игнатьев . Здесь опровергается стереотип о том,что все толстые\не кукольно-красивые люди обязательное отрицательные герои.Это более реалистично. Тут как раз таки утонченно-одетый человек властвует в изящном декоре комнаты. Это уже возвышает его. Его спокойная поза и атрибутика роскоши показывают нам : здесь находится человек Большой. Человек большой ,а личность маленькая. Внешние эффекты заставляют тебя превращаться в муравьишку, падать ниц перед его значимостью.Но что там там за величиной этих внешних эффектов?
А Акакий Акакиевич даже лица тут не имеет, такой вот он "маленький человек",что даже в картине его лицо не важно.

Но больше всего меня очаровал в этой картине мой собственный обман зрения . Я увидела вместо ног под столом, табуретку с человеческими ножками. И мой мозг выстроил такую ассоциацию: зашел человек,не выдержал этого величия и превратился в табуретку.
Это ,конечно, всё моя субъективная фантазия,но я просто не могу держать это в себе.

Мои ученики особенно с большим интересом сопоставляли иллюстрацию Саввы Бродского «В холодных пространствах Петербурга» с содержанием повести `Шинель`

Наиболее подходящей иллюстрацией мне кажется картина художника Кукрыниксы, потому как стилистически схожа с языком Гоголя. "Значительное лицо", на прием к кототрому приходит Башмачкин, изображено действительно значительным, раза в четыре большим, чем Башмачкин. Персонажи противопоставлены преувеличенно большой саркастичной разницей в размерах, в позе: если Башмачкин подобострастно согбен, то "значительное лицо", напротив, изображено с выгнутой колесом грудью. Детали грубые, бросающиесе в глаза.
Идея Игнатьева состоит в сопоставлении генерала с портретом царя и в отделении мира простых людей от высоких чиновников - дверьми-воротами, с выписанными нарядными деталями.
Картина Шишмаревой также выражает противопоставление Башмачкина и генерала, которое не преодолевается их близостью друг к другу, а усиливается, этому помогают: различия выражения лиц (подобострастное, просящее у Башмачкина и спокойно-горделивое у генерала), сопгоставление генерала с портретом и деталями интерьера.

Мой выбор затруднился между первой и второй картинами. Описанию человечности значительного лица больше соответствует работа Ю.Игнатьева, тогда как весь в целом литературный портрет наиболее отражен в картине Кукрыниксов. Думаю, что главным в идее каждого художника является точность передачи характера героев, атмосферы обстановки. Все-таки наиболее выразительной иллюстрацией к повести Гоголя «Шинель» является работа Кукрыниксов. Значительное лицо здесь в картинной позе, видно, что он любуется своей значительностью и грозностью, особенно перед присмиревшим приятелем. Акакий Акакиевич в смиренной позе, съежившийся, напуганный.
Картина Ю.Игнатьева не так ярко передает смысл ситуации, особенно позой генерала: он словно встал перед входящим посетителем. Она скорее иллюстрирует его добрые порывы, описанные в начале знакомства читателя со значительным лицом.
А в картине Т.Шишмаревой фигура Акакия Акакиевича не выражает страха, она расположена слишком близко к столу, поднятая рука показывает, будто он жестикулирует, доверительно рассказывая свою беду. А в выражении лица генерала обнаруживается спесивость, что мне кажется не самое главное в его портрете, данным Гоголем.