2.1. «Маленький человек» и его хронотоп. Петербург Самсона Вырина

Отличие в том, как смотрит Дуня на своего отца, а также  в том, где стоит смотритель. Наиболее выразительной мне кажется иллюстрация ШМаринова, она наиболее остро передаёт одиночестве тво и униженность отца, дочь и её любовник здесь составляют одно целое. Художники передают своими произведениями, что отец больше не властен над своей дочерью, что их отношения разорваны.

Шмаринов вне конкуренции, на мой взгляд. Он, впрочем, как всегда, очень тонко и психологично подходит к вопросу выбора иллюстрируемого момента, композиции, ракурса, светотени и других средств выразительности.
Иллюстрация Добужинского "репортажная". Дуня, собирающаяся упасть в обморок (да, именно такое впечателение, наверно, от театральности и, в то же время, деревянности ее позы и абсолютно каменного лица), скрупулёзно прорисованный интерьер меблированных комнат не вызывают во мне ответной душевной реакции. Добужинский стремился к сближению иллюстрации с рисунком того времени, когда произведение создавалось, к достоверности обстановки, к наглядности во всем. Это ему удалось и, на мой взгляд, не более того.
Что касается дрожащего, эфемерного перьевого рисунка Косульникова, то здесь сам материал неудачен для глубокого психологического проникновения. Понятно, что, иллюстрируя Пушкина, многие прибегали к технике, характерной для рисунков самого Пушкина. Есть попытка передать контраст миров Минского и Вырина светотенью. Выбор момента сходен с иллюстрацией Добужинского (хотя здесь Дуня, кажется, смотрит не на отца, т.к. ее лицо изображено в профиль, а Вырин стоит гораздо дальше парочки). Думаю, здесь мы имеем дело с тем же, что и у Добужинского: воприятием в качестве кульминационного того момента, когда Дуня замечает отца.
Шмаринов решает задачу иначе, на мой взгляд, более грамотно, более объемно, создавая иллюстрацию наиболее убедительную, наиболее драматичную и, повторюсь, психологичную из трех представленных. Ему не нужно огромное количество предметов убранства, и при этом мы вполне отчетливо ощущаем себя в богато обставленном доме. Он вообще отлично передавал в своих иллюстрациях то, что называют духом эпохи. Они не носят чисто информативный характер, они органично живут вместе с произведениями и раскрывают внутренний мир героев. Так и в представленной иллюстрации Шмаринов изображает героев в момент душевного напряжения. Напряжения, которое исходит от фигуры смотрителя и обволакивает комнату и находящихся в ней. Драматизм в том, что дочь еще не видит его, что смотрит только отец. Что вот она спросила: "Кто там?" и еще не подняла голову, и пока безмятежна, а он может еще на нее "поневоле" любоваться. Пограничный момент, зыбкий и хрупкий. Драматизм не в обмороке, а в том, что предстало его глазам, в этой обреченности. Да и сам реалистичный рисунок Шмаринова, экспрессия, светотень и удачные портретные изображения делают свое дело. Не бушующие внешне страсти, а вот этот момент: роскошные светлые комнаты, красота и хрупкость этой потерянной (потерянной и для смотрителя, и для себя самой) дочери, эдакой белой фарфоровой куколки. И Самсон Вырин, случайный гость в этом мире, где дочь отвернута от него играющим ею, своею содержанкой, скучающим Минским. Кстати, Вырин нисколько не "маленький человек" здесь, он величествен и трагичен в своём горе. "Маленький" он на иллюстрации Добужинского.
Резюмирую: главное отличие иллюстраций - в понимании художником трагедии даже не момента, а всего произведения, и, как следствие, - избрание разных мгновений и разных средств визуализации. А иллюстрациями Шмаринова можно любоваться бесконечно.

На первой иллюстрации Дуня изображена в центре. Её платье - белое, сама девушка является светлым пятном, и взгляд первым делом падает на неё. Дуня является объектом внимания и Самсона Вырина, и Минского, причём сама обращена к гусару, она не видит отца. Мне кажется, этой картиной художник Д. Шмаринов показывает выбор девушки. На этой картине чётко прорисованы герои, окружающее пространство изображено неясно - ничто не отвлекает взгляд от Дуни, Самсона Вырина и Минского. Минский и девушка спокойны, им не нужно мешать - Самсон лишний, ему нет места в их будущем. На лице смотрителя написаны ужас и боль.

На второй картине и главные герои, и окружающие их предметы прорисованы одинаково чётко. В центре картины Минский, он находится между девушкой и отцом, и его положение подчёркивает, что гусар является преградой. Вырин выглядывает как будто бы из-за ширмы, кажется, что на его лице улыбка. Девушка обращена к отцу, однако по картине нельзя прочесть испуг, боль. Девушка кажется удивлённой и ничуть не собирается падать в обморок. Я думаю, картина Б. Косульникова совершенно не передаёт должных ощущений. Она светлая и лёгкая, в ней нет боли отца, теряющего своё единственное Счастье, в ней нет и чувств дочери, стоящей перед тяжёлым выбором.

Детали следующей картины также чётко прорисованы. Дуня изображена в неуклюжей позе, скорее всего, в данный момент она падает в обморок. Тело её устремлено от отца к Минскому, что показывает выбор Дуни. Самсон Вырин смотрит на Дуню с упрёком. Минский повёрнут к девушке, выражение его лица не видно.

Главное отличие картин - изображение Дуни по отношению к отцу. Также на изображениях выражение лица Вырина отражает разные эмоции, разное отношение к ситуации.

Б. Косульников и М. Добужинский передают момент повести, в который девушка заметила отца. Картина Д. Шмаринова отражает всю сложившуюся ситуацию. Девушка сидит, отвернувшись от отца, направлена к гусару. По этой картине можно угадать, как развернутся события: Дуня останется с Минским. Поэтому я считаю эту иллюстрацию наиболее выразительной.  

Наиболее выразительной я считаю иллюстрацию Шмаринова. На ней абсолютно правдоподобно изображены все герои повести. Самсон Вырин - в дверях на заднем плане. В центре - Дуня и Минский. Дуня и не смотрит на дверь. Она не видит отца. Он её видит. Сцена описана именно Выриным, поэтому художник и изобразил героев таким образом. Взгляд старика растерянный. Он видит, как смотрит дочь на гусара. Она видит только его, любит только его, предана только ему. Минский сидит с выражением самовлюблённости и важности. По расположению героев, выражению их лиц понятно, какова будет судьба главных героев повести: Дуня останется с Минским. Это понимает и Вырин. 

Главаное отличие иллюстраций, я думаю, в изображении Дуни. Она на всех трёх иллюстрациях разная. И только на иллюстрации Шмаринова она такая, как в повести. 

Иллюстрации отличаются текущим моментом. На изображении Шмаринова милующаяся влюбленная пара еще не заметили фигуру станционного смотрителя, на работе Косульникова  - только что обратили внимание, на иллюстрации Добужинского  Авдотья Самсоновна  в ужасе соскочила с колен молодого человека при виде обманутого отца.

Мне кажется, наиболее живописен эпизод Шмаринова, так как ярко показывает ничтожность «маленького человека» Самсона Вырина.  Он чужой на этой картине, лишний здесь, его фигурка в дверях, мнущая шапку, со своими слезами и мольбами, со своей бедой. Выбор Дуни уже очевиден.

Работа Шмаринова мне кажется очень интересной, а главное, близкой к моему пониманию повести. Дуня и Минский выглядят удивительно гармонично. Нельзя сказать, что один мешает другому, изображенные люди трепетно относятся друг к другу. Но если рассматривать этот фрагмент отдельно и не рассматривать несчастного Самсона Вырина в дверях, то все, конечно, хорошо и прекрасно. Но художник показывает нам и отца Дуни, который видит счастье своей дочери, но осознает свое безмерное одиночество и предательство любимой Дуни, вовсе о нем не вспоминающей. Существует мнение, что Пушкин, конечно, сочувствует Вырину, но и смеется над его желанием вернуть дочь, то есть помешать её счастью. Не знаю, верна ли эта мысль, но пропасть между красивой жизнью Дуни и одиноким существованием её отца Шмаринов мастерски показал, я думаю.

Иллюстрация Косульникова, как мне кажется, удивительно карикатурная. Минский и Дуня выглядят праздно: оба одеты по-домашнему (стоит только посмотреть на рубашку ротмистра); на столе - ваза с фруктами, которая может быть признаком чего-то плотского, возможно, низменного; Минский сидит, вальяжно закинув ногу на ногу. Художник будто снизил драму произведения, превратил «Станционного смотрителя» в анекдот, где несчастный отец вдруг застал дочь в самый неподходящий момент. И мы можем увидеть это, посмотрев на Дуню: её руки рефлекторно приподняты, как у какого-то воришки или хулигана, который только что сделал что-то плохое. Возможно, я очень сильно ошибаюсь, но мне кажется, что Косульников не передал суть повести. В его работе нет трагедии, перед нами ирония, конечно, «смех сквозь слезы», но все же смех, недаром автор иллюстрации выбирает жанр зарисовки.

Последняя иллюстрация Добужинского кажется мне сложной. Дуня видит своего отца и спрыгивает с колена Минского, но почему? Её все-таки стыдно перед отцом, или она боится, что Вырин захочет её забрать? А может, она просто смущена и удивлена? С уверенностью можно сказать лишь то, что Минскому нет дела до Вырина, как было сказано в лекции, он не принимает станционного смотрителя за человека и даже не смотрит на него. Чувства самого Вырина мне тоже не совсем понятны, смирился ли он с невозможностью вернуть дочь? Если посмотреть на его опустившуюся голову, да. Но, может, он сам стыдится себя в этом доме, где его дочь хорошо одета, носит красивые украшения, где она любима богатым мужчиной? Наверное, нужно обратить внимание на интерьер, который в отличие от предыдущих картин изображен очень подробно. Художник рисует богатую квартиру, которая занимает большую часть иллюстрации. Зачем? Можно было бы подумать, что Добужинский противопоставляет атмосферу роскоши Вырину, но он же не рисует его костюм дряхлым и рваным. Наверное, я так и не смогу самостоятельно ответить, как относится художник к нарисованной им ситуации и что именно хочет показать.

Вообще, работы этих художников можно анализировать бесконечно, в каждой есть очень много интересных деталей, но наиболее выразительной мне все же кажется иллюстрация Шмаринова.

Добрый вечер)

Была очень рада, что в данном разделе появились вопросы, где можно просто "по-литературному" поразмышлять, высказать свою субъективную точку зрения и почерпнуть новые для себя мысли у других единомышленников курса)

Увидев предложенный вопрос, мне стало интересно, чем руководствуется художник, принимаясь за иллюстрацию того или иного произведения. Благо за свой недолгий век мне посчастливилось встретить парочку удивительных творческих личностей, занимающихся подобным ремеслом. Связавшись с одной из них (спасибо курсу и за этот порыв), я, после серии вздохов и вереницы недвусмысленных взглядов, услышала очень познавательный ответ, мол "для меня как художника это, наверно, самая сложная работа, поскольку на некоторый период времени ты становишься глазами писателя и не имеешь права быть собой". Видимо, вот это "быть собой"  как раз и является предметом нашего вопроса, поскольку, на мой взгляд, каждый иллюстратор, имея свои индивидуальные стиль и манеру, еще и под разным углом и с различным понимаем смотрит на то, ЧТО ему необходимо изобразить, и "глаза писателя" поневоле не могут идти в разрез с его собственными. 

Перед нами - три абсолютно разные визуальные трактовки кульминационного момента повести, где и сам момент кульминации, как говорили ранее до меня, различен в понимании иллюстраторов. Что первое бросается в глаза на рисунке М.Добужинского?  Пустота. То лишенное объема пространство, та бескрайняя бездна, которая разделяет этого уже жалкого и лишенного всякой веры "маленького" Вырина и его совсем не идеальной  красоты(на мой вгляд) дочь, уже не Дунечку, а Авдотью Самсоновну, как сам главный герой изъяснялся прежде. Лицо Минского здесь отвернуто, он лишь олицетворение богатства, спеси и праздности, лишь яркий пример антитезы сословного неравенства, он не герой для Добужинского, а действующие лица зесь - Самсон, Дуня и пустота, нагроможденная коврами,саблями, скульптурами, удлиненная в идущую в глубь комнату, как будто и не собирающуюся найти пределы. Если главной целью М.Добужинского было изображение того, как далеки стали отец и дочь, то, на мой взгляд, ему это прекрасно удалось.

Удивительным образом меняется ретроспектива композиции на иллюстрации Б.Косульникова. Все персонажи здесь - в центре (а не как у Добужинского - на перефериях), в свете (даже и Самсон Вырин, отделенный лишь светотенью), между ними почти нет пространства, в глазах Дуни не читается страха или даже удивления, а мимолетная ухмылка нежданного гостя и вовсе не исключает возможности милого разговора для читателя, не располагающего сюжетной линией. Соглашусь с мнением Евгении, что для глубинного понимания пушкинской мысли данный рисунок не самый удачный. Однако для меня здесь главной ценностью является манера и образ времени. Посмотрите на эти изящные линии, на эти легкие штрихи, действительно подражающие рисункам самого автора, на тонкие кружева и пышные гардины, герои, собственно, отходят здесь на второй план, а форма как средство выражения в совокупности с светотенью и невероятно воздушной перспективой явно берут верх. 

Размышляя же об иллюстрации М.Шмаринова, я поняла, что именно в ней я обнаружила то искомое единство "глаз писателя", кисти иллюстратора и восприятия читателя. Контраст психологический здесь легко уживается с гармонией линий и формы. Дуня Шмаринова - красавица, тонко вписывающаяся в богатство внутреннего убранства комнаты или, вероятно, сама его творящая (что компенсирует отсутствие большого количества предметов интерьера); даже композиционно она находится в центре изображения, она здесь - протагонист, изменивший судьбы как свою, так и своего отца. А вот и сам отец, он в далеке, он чувствует эту разделяющую их бездну, но еще жив, еще готов "поневоле ею любоваться", видеть ее красоту и счастье. Но именно это счастье и раздавит его, мы видим трагедию обманутого доверия, обманутой веры (ведь его фамилия "Вырин" с почти что завуалированный посыл к вере "Верен"), именно в этот миг и начинается осознание этого "тихого предательства", после которого не может быть прежней жизни. Именно этот трагичный момент и передал М.Шмаринов, что позволяет назвать его рисунок наиболее точной и глубокой иллюстрацией этой самой "печальной" из пяти пушкинских повестей.

Сравнивая три изображения кульминационной сцены повести А.С. Пушкина "Станционный смотритель" художниками Д. Шмариновым, Б. Косульниковым и  М. Добужинским, мы видим разные временные моменты этой сцены.

У Дементия Шмаринова главный герой повести "...подошел к растворенной двери и остановился. В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностию смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался. «Кто там?» — спросила она, не подымая головы. Он всё молчал". Шмаринов изобразил сцену точно, как ее описывает А.С. Пушкин. "Маленький человек" Самсон Вырин представлен несчастным, жалким стариком, которому нет места в жизни Дуни с Минским, он может только из-за двери "подглядеть" эту новую жизнь дочери.

Борис Косульников своей иллюстрацией продолжает повествование: "Не получая ответа, Дуня подняла голову". Дуня-"наездница" только подняла голову, не успев ещё разглядеть того, кто пришёл и стоит в дверях.  Самсон Вырин изображен здесь весьма интересно, как бы подглядывающим из-за шторы, больше похожий на обманутого супруга в летах, чем на несчастного старика-отца. Нельзя оставить без внимания и фигуру Минского, сидящего вальяжно в кресле, без форменной одежды. Художник, вероятно, пытается этим показать зрителю ту близость, которая установилась между Дуней и Минским.

Далее читаем: "Не получая ответа, Дуня подняла голову... и с криком упала на ковёр". Именно эту сцену, выраженную писателем  многоточием и проиллюстрировал нам Мстислав Добужинский. На одной горизонтальной прямой предстали перед нами герои повести: Дуня с Минским и станционный смотритель Самсон Вырин. Художник ставит их на одну прямую не случайно: Самсон Вырин является "маленьким человеком" в общественном положении того времени. В общественном, но не в нравственном. Кто такой Самсон Вырин? Солдат, прошедший войну с Наполеоном, честный человек, добросовестно исполняющий обязанности по службе, порядочный, добрый, воспитавший дочку после смерти жены, вложивший всю свою душу, отдавший всю любовь свою дочке. Какая сцена предстает перед ним в богато обставленной комнате?  Милая Дуня нежна с молодым гусаром-обманщиком, хитрым и наглым, который уже раз пытался откупиться от Вырина деньгами. Несчастный старик чувствует себя виноватым в том, что произошло, это читается по его опущенной голове, а в дочери он видит "молодую дуру"... но все, что предстало его взору он понял и ... "смотритель подумал и решил отступиться". Разве можно назвать его "маленьким человеком", когда он не побоялся вырвать дочь свою у заведомо сильного противника? И отступил лишь тогда, когда понял, что дочь его и сама не желает вырваться.

Для меня наиболее выразительной является иллюстрация Мстислава Добужинского, т.к. художник здесь наиболее полно выражает те неоднозначные чувства, которые испытывает Самсон Вырин при встрече с дочерью: он и любуется ею и жалеет ее. Считаю достойным уважения автора, способного так красноречиво проиллюстрировать "...".

Отличия трех иллюстраций в трактовке образов героев. У Шмаринова Вырин ужасается увиденной картиной, а Дуня и ротмистр его не замечают. У Косульникова Вырин подсматривает за дочерью, а та его в первый момент не узнает, погруженная в отношения с Минским. Минский у художника - гуляка праздный (вместо мундира - свободная рубаха).У Добужинского Вырин- униженный человек, пришедший просить обидчика в надежде восстановить доброе имя.  Его появление сродни явлению каменного гостя Пушкина. Потрясенная Дуня теряет сознание. Именно потеря сознания говорит о том, насколько не способна Дуня понять трагедию отца и свой поступок.  Минский занят Дуней, ее отца не замечает. Два мундира - на Минском и Вырине - подчеркивают характеристики героев. Мундир Минского украшает своего хозяина, о чем тот знает и пользуется этим. Мундир Вырина - заслужен нелегким трудом и надет, как последний шанс достучаться до холодного сердца. Иллюстрация Добужинского наиболее подходит к повести Пушкина "Станционный смотритель". 

Сравнив три иллюстрации кульминационной сцены повести, отличия увидела в том, какой  временной момент изображен, в прорисовке обстановки, изображении Дуни, нахождении отца, одежде героев.В зависимости от этого становится понятно, иллюстрация соответствует повести, раскрывает основную мысль. Наиболее выразительной показалась иллюстрация Шмаринова. Художник постарался передать кульминационный момент таким, как в тексте. Дуня и Минский на переднем плане, любуются друг другом. Видно, что Дуня влюблена, а для Минского она объект внимания. Они увлечены друг другом и не замечают Вырина, стоящего в дверях. Стоит скромно, сутулится, мнет шапку, боясь их прервать и сказать слово. Он как будто чувствует, что он лишний. Ему достаточно убедиться, что у дочери хорошо. Сердце отца болит, он переживает, надеется, что дочь сделает правильный выбор.Художник не четко прорисовывает шинель старого солдата, но явно дает понять:  для Вырина -напоминание о войне1812 г.,храбро сражающегося с врагом, а сейчас стоящего на затворках, унижающегося, пытающегося спасти свою дочь, для Минского - мундир для красоты, привлечения внимания. Казалось бы, гусар должен с уважением относиться к старому солдату (герою), а по тексту видим, Самсона выставляют за дверь и не считают за человека. Так рушатся судьбы героев. Художник этого не изобразил на картине, но это можно предположить. 

 На второй иллюстрации (художник Косульский) Дуня смотрит в сторону отца, на лице нет испуга, даже, мне показалась, есть  улыбка. Отец выглядывает из-за шторы и тоже улыбаетя. Ощущение, что он подглядывает за ними, радуетя, а не пришел с целью вернуть дочь домой. Минский сидит вальяжно, как властелин, в белой рубахе. Иллюстрация не раскрывает весь трагизм главного героя.

 М.Добужинский в своей иллюстрации акцентирует внимание, мне кажется, больше на обстановку, которая окружает героев, а потом мы обращаем внимание на Дуню и Минского. Здесь в лице Дуни есть испуг, вот-вот упадет в обморок, увидев отца.  Он стоит в дверях, на нем износившийся мундир, смотрит на Дуню и ничего сказать не может. В его лице просьба и надежда, что дочь вернется.

А мне думается, что на иллюстрации Шмаринова Минский вовсе не любуется Дуней, она - не объект его внимания, он не относится к ней трепетно, как писали здесь участники курса. Он отстранен, задумчив, как и у Пушкина. В этой тонко подмеченной характеристике - еще одна заслуга Шмаринова. Нигде в тексте нет речи о том, что Минский любит Дуню.
Добавлю еще, что мне очень понравилось мнение участницы NadiaKokh о том, что Дуня - и композиционный, и смысловой центр. Но, думаю, изменяет судьбы она здесь не по своей воле. Вообще, такое ощущение, что в этой повести творит сама судьба, рок, а Дуня вряд ли может что-то решать в своем падшем и зависимом положении... 
 

 Мне кажется, смысловой центр на всех иллюстрациях,- фигура Дуни. Она и освещена особо (как на картинах Рембрандта с помощью луча света выделяются смысловые акценты), и композиционно этот персонаж расположен с более "выгодной" стороны для зрителя, и с содержательной точки зрения она интересует нас в этот момент больше других. Однако  все три художника изобразили Дуню по-своему.

У Шмаринова  поза Дуни: мягко опущенная рука, наклон головы, томный взгляд -  говорят о полном забвении своего прошлого,увлечённостью настоящим и безразличием к будущему.

Косульников показывает Дуню в "динамике": голова повёрнута в сторону отца, приподнятая рука, видимо, импульсивно движется ко лбу. В её фигуре угадывается намёк на  чувство неловкости перед собственным отцом.

Добужинский же усиливает динамику Косульникова и уже приподнимает её с колен Минского. Она как будто хочет вырваться из удерживающих её объятий, в её неестественном наклоне фигуры чувствуются и растерянность, стыд, и укоры собственной совести...

Всякое произведение искусства - это и самовыражение автора. Каждый художник написал "свою" Дуню, написал так, как ОН увидел её и прочувствовал. Моё представление об этой сцене совпадает с  версией Добужинского. По крайне мере, мне хочется, чтобы Дуня "повела" себя именно так.

Анализ иллюстраций. "Встреча с отцом"

         Иллюстрация Д. Шмаринова наиболее точно передает содержание кульминационной сцены повести.

         Наш взгляд привлекают фигуры на переднем плане: Минский и Дуня. Они заняты собой. Минский задумчиво смотрит вдаль. Дуня с умилением наблюдает за "кормильцем", возлюбленным.

         Далее наш взгляд скользит справа налево. На заднем плане изображена фигура старика, станционного "просителя". Его черты еле различимы. Можно ли признать в нем отца барыни? Конечно, нет. Старик держит что-то в руках, вероятно, шапку, так как на нем одета шинель с меховым воротом. На лице "улавливается" сочетание удивления и огорчения. Он весь как будто слит с интерьером комнаты: дверью, ковром, стенами, полом, стулом, - и задним фоном. Старик кажется маленьким, сгорбленным. Он призрак, он остается незамеченным. Но в тоже время он изображен во весь рост, и происходящее разворачивается перед ним, как на ладони.

         Цвет его шинели (темно-коричневый) совпадает по цветовой гамме с платьем и волосами Дуни (светло-коричневые очертания). Вероятно, художник намекает зрителю на то, что Дуня еще не так отдалилась от своего отца. Она часть его. Даже пространство художник делит на две части: зона Дуни и отца (коричневые тона) и зона Минского (черные тона). "Точкой" (стыком) их соединения является ручка кресла, на которую присела Дуня.  Дуню и отца, как видно на иллюстрации, разделяет расстояние.  

         Зона Минского - это он сам и стол, на который он опирается. Он олицетворяет социальный статус, который ротмистр имеет в обществе, его владение материальными средствами и связями. Поэтому он стоит не на двух ногах, а на десяти. Его зона выполнена в черном цвете, что олицетворяет некую демоничность силуэта. Он выделяется на общем фоне и является единственным активным действующим лицом. Он все своим видом придает картине тяжесть. Он недоволен, строг. При ближайшем рассмотрении кажется: Он сейчас встанет и подойдет к бедному Самсону Вырину, закружит его и выкинет из квартиры. А Дуня так и останется сидеть на ручке кресла, не посмотрев на отца.

         На картине Б. Косульникова, напротив, отец тайком наблюдает за ними, спрятавшись за шторой. Он осмеливается одной ногой ступить на их территорию. Самсон Вырин не похож здесь на отца, измученного поисками дочери. В его очертании просматривается улыбка. У него другая одежда: брюки, удлиненный пиджак или пальто. Он моложе, чем Самсон Шмаринова. Самсон Косульникова - станционный "наблюдатель".

         При первом обращении к картине взгляд приковывается на Дуне. Здесь она действующее лицо. Она смотрит на отца то ли удивленным, то ли негодующим взглядом. Ее рука приподнята. Кажется, что она сейчас встанет и схватит ее отца за шиворот. И уже Дуня будет кружить Самсона Вырина "в танце". Самсона Вырина мы замечаем здесь, только последовав за взором героини.

         Зона отца выполнена в черных тонах. Он весь слит с задним фоном. Зона Дуни и Минского - в бледно-желтом цвете, символизирующем предательство. Можно ли, глядя на данную иллюстрацию, надеяться на раскаяние Дуни? Я думаю, нет. Отсутствуют предпосылки на дальнейшую встречу дочери и отца.

         Минский Косульникова, по сравнению с Минским Шмаринова, расслаблен. Напряжена только Дуня: отец застал ее за "непристойным" занятием. Роли поменялись. Таким образом, иллюстрация не соответствует содержанию текста.

         Картина М. Добужинского выполнена в одной цветовой гамме: использован коричневый цвет в различных его вариациях. Как будто пространство героев слито, и разделяет мир Дуни и Минского от мира Самсона Вырина лишь ковер (поле).

         Самсон Вырин Шмаринова не осмеливается переступить порог в то время, как герои иллюстраций Косульникова и Добужинского не боятся этого сделать.  

         Самсон Вырин Добужинского выполнен "частично". Он часть дверь, может быть, сама дверь, которую Дуня и Минский е собираются открывать. Самсон Вырин как будто ждет позволения ступить на ковер. Но так и не получает его. Отличается и одежда героя. Я полагаю, что это военная шинель.

         При первом рассмотрении иллюстрации взгляд устремляется на темно-коричневый мундир Минского, далее на его лицо, обращенное к Дуне. Здесь Минский тоже расслаблен и находится в закрытой позе: ноги перекрещены. Он не собирается "вступать в бой". За него все сделает Дуня. Она решительна и не собирается падать в обморок. Ее выражение лица и расположение Самсона Вырина  напоминают возвращение блудного сына, станционного "гуляки", которого "родители" готовы отругать за столь долгое отсутствие.

         Предложенные иллюстрации передают видение художников и их понимание повести А.С. Пушкина "Станционный смотритель". Каждый имеет право на свою интерпретацию прочитанного текста.

Наиболее выразительна иллюстрация Добужинского, где Дуня падает в обморок.

Все три иллюстрации - фиксация одного и того же эпизода. Но как они различны! В центре изображения каждой из них - Дуняша и Минский. На иллюстрации Шмаринова Дуня  спокойна, с лаской заглядывает в лицо любимого человека. Но любящего ли? Он скорее задумчив... Здесь художник, на мой взгляд, ближе всего подошел к пониманию пушкинского текста: "Она с нежностью смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался..." На картине  Б. Косульникова Дуня - это скорее  взбалмошная кокетка. На картине   М. Добужинского - светская львица, а совсем не милая девушка...

Очень важна в картинах и художественная трактовка образа самого Самсона Вырина. На мой взгляд, именно на картине Д. Шмаринова он предстает перед нами "маленьким человеком", униженным и раздавленным жизнью...

Очевидно Шмаринов победил.)

Мне его иллюстрация тоже нравится больше остальных. Интересно что он нарисовал Вырина нечетко, задвинул его в угол, тем самым подчеркивая его ничтожность. Правда Минский, по-моему, получился лучше у Косульникова. Там он не милый кавалер, а надменный офицерчик, щеголь. Иллюстрация Добужинского полна деталей, хорошо показывает богатство Минского, но все эти детали отвлекают от самого главного - эмоций.

Иллюстрация Д.Шмаринова,на мой взгляд, больше подходит к кульминационной сцене. Дуня счастлива. Она забыла об отце.Расположение героев : на переднем плане Дуня и Минский(героиня с нежностью смотрит на возлюбленного) -блестящий паркет(как пропасть)-Самсон Вырин.

На второй картине, художником которой является Косульников, по моему мнению, Дуня предстаёт перед зрителем немного "опошленно", кажется искусительницей и соблазнительницей.А символика пылающих свеч выражает пылающие чувства , страсть к Минскому. Её слегка разведённые колени, развязанная поза Минского и ,будто подглядывающий за всем этим "таинством", утехами и досугом, Самсон. На мой взгляд, Дуня совсем не та.

Третья анализируемая картина- картина Добужинского. На лице Дуни отражено то ли недовольство, то ли гнев, она застыла в позе, будто хочет отстраниться от Минского, но в то же время отстраниться для того, чтобы выразить своё недовольство отцу. Самсон же изображён безучастно, будто провинившийся слуга, пришедший доложить о каком-то происшествии барину. Хотя все чаяния Вырина и обрываются, но лишь после сцены гнева Минского, набросившегося на Самсона с обвинениями. Интересно изображение дверей, порогов, они здесь прямо таки зияют, как открытые порталы! Словно мы очутились в "нехорошей квартире". Место отражает негатив, впрочем, как и должно быть, ведь именно в этом месте наш герой и испытывает потрясение, а вслед и унижение.Но герои на иллюстрации показаны в одной плоскости, хотя Вырин и застрял в проёме, он не весь на картине, как и в своей жизни, без родной дочери, части его души и сердца.

У иллюстратора Шмаринова, как и у Косульникова, ракурс взят со стороны Минского с Дуней, но в картине Шмаринова зритель обращает внимание на все три фигуры, тогда как у Косульникова мы сначала видим лишь Дуню с Минским, Вырин же в тени, в глубине картины.

На иллюстрации Шмаринова в Самсоне теплится надежда на удачный исход свидания с дочерью: в мольбе сложены руки перед грудью. Поза Дуни скромна и целомудренна, несмотря на порочную, не получившую благословения связь с Минским. На мой взгляд иллюстрация Шмаринова наиболее точно соответствует описанной в художественном произведении сцене.

Иллюстрации отличаются друг от друга по стилю.
Тем не менее, мне кажется, что иллюстрации Шмаринова и Косульникова схожи манерой подачи. Композиция в обоих случаях делится на сияющий красивый мир Дуни и Минского и на серый,невзрачный - станционного смотрителя, расположенного на заднем плане. Фигуры Минского и Дуни выполнены изящно и нереалистично.
По моему мнению, наиболее удачна иллюстрация Добужинского. Засчет расположения трех героев сцены на одинаковом удалении от зрителя - автор ставит четко вопрос сословного неравенства и конфликта поколений. Стиль исполнения - реалистичный. Дуня неуклюже, некрасиво сидит на Минском. Обстановка засчет выделенных предметов роскоши - канделябра, портрета, вазы - выглядит аляповато, вычурно, неестественно. Лица прорисованы четко, видно, что Дуня не выражает эмоций - она, что подчеркивается неестественной позой, не может найти себе места в новой реальности, смотритель кроток и печален, а гусар надменен и единственный из присутствующих в композиции выглядит естественно.
Таким образом, мне кажется наиболее удачной, выразительной и несущей соответствующее настроение иллюстрация Добужинского.

Иллюстрация Б. Добужинского более ярко показывает общественно-социальный конфликт повести. На картине в деталях мы видим богатый интерьер квартиры Дуни и Минского. Бездну между хозяином и гостем подчеркивает и одежда. Минский восседает в новой блестящей военной форме, а перед ним стоит в старом длинном сюртуке Самсон Вырин. Каким же маленьким и несчастным выглядит станционный смотритель, остановившийся в нерешительности на пороге комнаты, он чувствует свою ничтожность среди богатой обстановки. На мой взгляд, именно на этом изображении ярко выражена трагедия "маленького человека".

Главное отличие картин этих трех художников в изображении характеров героев и окружающей обстановки.
На первой картине обстановка достойная и сдержанная.
На второй картине - блеск и легкость. Сразу создается впечатление, что Дуня живет развлечениями. Где ей вспомнить о несчастном отце своем?
На третьей картине - пышность. Создается впечатление, что в этой роскоши Дуня забыла своего отца, ей все равно. В распахнутую дверь видна кровать, это придает сцене некоторую греховность, намек на двусмысленность ситуации.
На картине Шмаринова изображена любовь: отец замер, увидев, наконец, свое дитя; в фигурах Дуни и Минского нежная задумчивость, видно, что они любят друг друга. Здесь нет пылкой страсти или дружбы, герои влюблены. В лице Дуни непорочность.
На картине Косульникова: отец словно подглядывает, Дуня легкомысленна, Минский самодоволен.
На картине Добужинского: отец апатичен, Дуня манерна, Минский холоден.
Пушкинскому описанию, на мой взгляд, соответствует картина Шмаринова. Эта иллюстрация, по моему мнению, и является наиболее выразительной.